13.04.2017

За спины не прятался

Повороты судьбы чекиста в самые сложные для страны годы

Став рядовым оперуполномоченным ОГПУ с трехклассным образованием сельской школы в 1930 году, Павел Белоглазов завершил свою карьеру в органах безопасности в звании полковника и должности председателя КГБ при СМ Марийской АССР в 1963 году. Его биография впитала в себя непростую историю страны, которой он верно служил все эти годы, в том числе и во время Великой Отечественной войны, которую всю провел в действующей армии. И дело даже не в многочисленных наградах, которыми его заслуженно отметила Родина, а в отношении этого человека к выполнению своего долга – честно, смело, с умом.

Текст Юрий Киреев, член Московской писательской организации Союза писателей

Розведчег 4.jpgПавел Никифорович Белоглазов родился в 1905 году в селе Андросовка Самарского уезда Самарской губернии в русской многодетной крестьянской семье. Социальное расслоение в селе было очень большим. Простые крестьяне жили плохо. Революцию 1917 года Белоглазовы встретили с энтузиазмом, но улучшений в жизни не произошло. В одной из своих анкет Павел Никифорович вспоминал: «...до 1920 года учился в сельской школе и помогал отцу в своем хозяйстве. В 1921 году во время голода в Поволжье отец умер от голода, я вместе со старшим братом, вернувшимся из Красной армии по болезни, чтобы не погибнуть от голода, выехал в быв. Пензенскую губернию, где работал у крестьян за то, что кормили. В 1922 году я возвратился к прежнему местожительству в село Андросовку, где, чтобы прокормить себя и мать, работал по найму у кулаков и на заводе № 15 в городе Чапаевске». Взрослея, Павел выработал в себе привычку не бояться трудностей, научился быть вожаком. В декабре 1926 года СССР закупил 12000 сельскохозяйственных тракторов «Фордзон», получивших название «Фордзон-путиловец». После окончания курсов трактористов Павел одним из первых в самарском районе освоил эту машину.

В 1927 году Белоглазов был призван по комсомольскому набору в Красную армию, где окончил школу младшего командного состава и курсы среднего командного состава. С 1927 по 1930 год в Сызрани служил помощником командира взвода 20 отдельного батальона 101 полка.

В 1930 году Сызранский горком ВКП(б) направил его на работу в органы ОГПУ. С 1930 по 1932 год был практикантом оперсектора ГПУ Сызрани, затем прошел курсы оперсостава полномочного представительства ОГПУ. Здесь вступил в члены ВКП(б). С 1933 по 1935 год работал заместителем начальника политотдела по работе ОГПУ в Саринской МТС Новопокровского района Средне-Волжского края и политотдела Кваркненского зерносовхоза Оренбургской области. Ему было поручено бороться с экономической контрреволюцией и вредительством. Роль и место политотделов МТС в жизни колхозов и сельского хозяйства были сложными и противоречивыми, их деятельность характеризовалась и позитивными, и негативными результатами. Мышление правящей элиты подсказывало, что «основным звеном» в цепи «антикризисных мероприятий» должны стать чрезвычайные органы в сельском хозяйстве. Голод, болезни, непосильный труд, высокая смертность основного трудоспособного населения – все это до предела накалило обстановку в деревне и стало основным источником недовольства и отчаянного сопротивления крестьянства, вплоть до открытых антиколхозных и антисоветских выступлений.

Тем временем в центральном аппарате НКВД заметили наблюдательного, с аналитическим складом ума, прошедшего начальную школу оперативного работника. В августе 1938 года Павла из УНКВД Оренбургской области взяли в Главное экономическое управление (ГЭУ) НКВД СССР. Это повышение предполагало головокружительную карьеру, несмотря на то что у него было образование 3 класса сельской школы, или, как сам Павел указывал в личном листке по учету кадров в графе «Образование», «Низшее». Но жизнь внесла свои коррективы. В этот период в центральном аппарате и на местах на полную мощь работали внесудебные органы – особое совещание, т.н. тройки, двойки. За два года работы в центральном аппарате Павел видел участившиеся нарушения законности, необоснованные обвинения граждан. Это противоречило его внутренним убеждениям. Он был на волоске от того, чтобы разделить судьбу многих чекистов, погибших в подвалах ОГПУ. Но 17 ноября 1938 года вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нем говорилось о том, что «работники совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования...»

Розведчег 2.jpgРуководство ОГПУ решило отправить Павла Никифоровича в Западную Украину, в Станиславскую область. Там, сразу же после установления советской власти, начался процесс создания системы органов управления. 9 сентября 1939 года Белоглазов в качестве начальника следственной части УНКВД Станиславской области приехал в Станиславск, где началась острая вооруженная борьба с ОУН. Достаточно сказать, что в 400 станицах области насчитывалось до 1000 членов организации националистов. Весной 1940 года в докладной народного комиссара ГБ СССР Меркулова отмечалось, что «в Станиславской области ликвидирована окружная экзекутива, арестованы ее руководители Ткач Ярослав, Гудман Марьян и др. – всего 97 человек. Изъято оружие, множительные аппараты, директивы организации и большое количество оуновской литературы».

В операциях принимали участие следственные подразделения и партийный актив. Много чекистов, своих товарищей, оставил Павел Никифорович в Прикарпатской земле
.
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Советские войска, находившиеся в городах и селах Станиславской области, а также все спецслужбы были подняты по боевой тревоге и вошли в состав юго-Западного фронта. Павел Белоглазов 7 июля 1941 года был назначен заместителем начальника Особого отдела НКВД 38 армии юго-Западного фронта.

С первых дней войны Павел Никифорович в условиях прифронтовой неразберихи, скопления большого количества беженцев и эвакуированных проявил себя как хороший организатор по налаживанию контрразведывательной работы и обнаружения агентуры противника. Вот один из примеров. Было принято решение провести внезапную проверку документов у всего населения городов прифронтовой полосы. В ходе этой акции один из пассажиров на вокзале рассказал о подозрительном поведении двух молодых людей: постоянное перешептывание, обильная еда (и это в условиях голода), в добротном чемодане пачки денег. Подозрительные молодые люди (как позже выяснилось, их звали Матерн и Молль) были доставлены к капитану госбезопасности Белоглазову. Вот как описал дальнейшие события автор книги «Об этом не сообщалось» М.а. Белоусов: «Белоглазов внимательно осмотрел документы задержанных. Если «липа», то сделана очень толково – не придерешься. Его сомнения на этот счет окончательно рассеял младший лейтенант госбезопасности Наливайко, который до войны работал в паспортном столе киевской милиции. Паспорта были настоящие. По ним следовало, что Матерн и Молль, уроженцы Днепропетровской области, из немецких колонистов, оба постоянные жители Киева. Матерн – актер, служил в одном из киевских театров, а Молль – студент выпускного курса техникума физической культуры. 40 тысяч рублей, найденные при обыске, Матерн получил незадолго до начала войны от родителей, которые собирались переезжать к сыну и просили его присмотреть где-нибудь домик с садом...

Молль рассказал, что все студенты техникума были призваны в Красную армию на второй день войны. Он же не явился в военкомат по той причине, что сосед сказал ему, будто немцев в армию не берут. Он пошел работать на оборонительные сооружения, где и познакомился с Матерном... Белоглазову все стало ясно. Он подошел к шкафу, вынул оттуда нужную страницу, положил перед Молем. Прочитав, тот покрылся крупной испариной. Молль и его хозяева не учли одной существенной детали. Никаких распоряжений в дни, когда Моллю и Матерну надлежало явиться на призывной пункт, не было... Гитлеровские разведчики не очень-то заботились об отработке легенд новоиспеченным агентам».

Автор упомянутой книги далее пишет: «Само по себе важным было уже то, что два опасных преступника не смогли выполнить задания, их подрывная деятельность в крупном промышленном центре, снабжавшем фронт боевой техникой, боеприпасами и людскими резервами, была пресечена в самом зародыше. Кроме того, от них особый отдел фронта получил первые сведения о создании немцами разведывательных школ на оккупированной территории. Особый интерес вызывала школа в Полтаве – осиное гнездо в непосредственной близости от фронта. Сведения о месте ее нахождения, профиле, преподаваемых дисциплинах, режиме, сроках обучения, руководстве школы, о преподавателях, вербовщиках и обучающихся в ней были очень важными козырями в разгоревшейся борьбе с абвером».

В этот период Павел Никифорович неоднократно участвовал в опасных операциях, за что в феврале 1942 года был награжден орденом Красной Звезды.

Всю войну Павел Никифорович провел в действующей армии, на передовой. Много раз смотрел в лицо смерти. 14 февраля 1943 года Белоглазов был награжден вторым орденом Красной Звезды. В наградном листе о его заслугах указано: «…Своевременная и полная информация т. Белоглазовым Военного Совета 24 армии дала возможность вовремя предупреждать и парализовать действия вражеской агентуры в штабах 24 армии и в ее соединениях. Показывая образец партийной и чекистской честности, тов. Белоглазов служит примером для всего старшего и высшего командного состава 24 армии. Тов. Белоглазов имеет большую силу воли, лично дисциплинирован и требователен к подчиненным...»

Война уходила все дальше на запад. Павлу Никифоровичу довелось вновь вернуться на Прикарпатскую землю и так же, как в 1939-м, встретиться со «старыми знакомыми» – бандеровцами и немецкими диверсантами. Одна из таких встреч весной 1944 года могла закончиться для Белоглазова трагически.

Ему противостоял завербованный немецкой разведкой некто Нарузбеков. Как установило позднее следствие, у немцев он считался ценным агентом и дважды забрасывался в расположение советских войск. На этот раз перед агентом стояла задача захватить на участке Бравичены, Оргеев (Молдавия) нескольких высокопоставленных советских офицеров и доставить их в Кишинев. Группа была обеспечена связью, автомашиной, запасом горючего, продовольствием, взрывчаткой, топографическими картами, советскими деньгами. Встреча произошла у моста через реку Реут. Белоглазов и начальник следственного отделения Бражко, находившиеся в одной машине, и 12 оперработников – в другой увидели, как из-под моста поднимаются двое в офицерской форме и двое – в красноармейской. С другой стороны моста подошли еще несколько военнослужащих. На вопрос Белоглазова, что с мостом, «капитан» ответил: «Мы ищем только что заброшенных в расположение наших войск немецких диверсантов» и представился: «я заместитель начальника Особого отдела «Смерш» 41-й гвардейской стрелковой дивизии».

Розведчег 3.jpgБелоглазов моментально отметил про себя неправильное название отдела контрразведки дивизии. Но вида не подал. «а я – заместитель начальника Управления «Смерш» фронта. Следовательно, вы мой подчиненный. Предъявите ваши документы». Капитан предъявил книжечку в красной обложке. Белоглазов раскрыл удостоверение и сразу убедился, что оно фальшивое. Там было написано, что капитан Нарузбеков является заместителем начальника Особого отдела «Смерш» 41-й гвардейской стрелковой дивизии. В подлинных удостоверениях наименование соединений никогда не указывалось.

Пытаться без подготовки задержать хорошо вооруженную диверсионно-террористическую группу из девяти человек было бы неразумно. Белоглазов принял другое решение. Он вступил с Нарузбековым в длинный разговор, из которого Брашко и другие оперработники поняли, что Белоглазов ведет игру, и насторожились. А Белоглазов обратился к Нарузбекову: «Вы, видимо, недавно в дивизии и еще плохо ориентируетесь на этой местности. Мы тоже ищем диверсантов. Давайте вести розыск вместе. Как старший оперработник я возглавлю его...» и стал излагать план совместной операции: «Одну группу во главе с майором Бражко сейчас же направим за подмогой».

Нарузбеков, согласившись, собрался садиться в кузов, когда один из автоматчиков сказал: «Бек, хватит ломать комедию. Разве не видишь, что наша песня спета?» и, бросив автомат к ногам Белоглазова, добавил: «Возьми автомат, начальник, и расстреляй нас, сейчас же. Все равно не сегодня, так завтра нам один конец».
Ошеломленный происходящим Нарузбеков крикнул: «Ты что, с ума сошел?» – и попытался было схватиться за свой маузер, но Брашко был начеку. Он обезоружил Нарузбекова. Почувствовав безвыходность положения, сдались и другие диверсанты.

Свой боевой путь Белоглазов закончил в столице австрии Вене. В мае 1947 года он приехал в разрушенный, истерзанный фашистами Орел, где возглавил управление МГБ. В те годы орловские чекисты многое сделали для ликвидации последствий враждебной деятельности разведывательных и карательных органов фашистов, действовавших в оккупированных Орле и области, для розыска особо опасных государственных преступников. Среди них очень трудными были поиски предателя Михаила Букина. Он работал на немецкую полицию с ноября 1941 года вплоть до освобождения Орла 5 августа 1943 года. Сыскное отделение, которое возглавлял Букин, орловчане называли «русским гестапо».

В 1947 году сотрудники Белоглазова с помощью агентуры, доверенных лиц и простых советских граждан установили, что Букин жив и его видели в городе Новобелица Гомельской области. Розыск продолжался и после того, как в 1952 году Белоглазова перевели на другую работу. Преступника арестовали в Днепропетровске спустя 13 лет. Во время открытого судебного процесса Букин был приговорен к расстрелу.

Другим направлением работы Орловского управления МГБ была работа по контролю за состоянием отношений между церковью и государством, оперативная работа в епархиях Орловской области. Павел Никифорович, сам родившийся и выросший в крестьянской семье, всегда был убежден в невозможности «устранить» церковь из жизни русского народа. Поддержал он и решение дать право Совету по делам РПЦ при СМ СССР представлять к наградам архиереев и священников, которые особо отличились в проведении церковно-патриотической работы в период войны. В 1947 году священники Н.а. лыков, и.Т. Кузнецов и Т.П. Печкарев были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Однако с 1948 года государственная политика в отношении РПЦ была вновь ужесточена. Сигналом к этому послужила докладная записка министра МГБ абакумова 25 июля 1948 года, в которой говорилось об активизации деятельности «церковников и сектантов» «по охвату населения религиозным и враждебным влиянием», особенно через крестные ходы и молебны, якобы срывавшие полевые работы, через нелегальное религиозное обучение детей и молодежи, а также вследствие возвращения из мест заключения ранее репрессированных лиц. Отмечалось, что в некоторых случаях органы местной власти оказывали помощь в открытии церквей, мечетей и молитвенных домов.
С сентября 1948 года уполномоченные Совета по делам РПЦ при Совмине СССР должны были запрашивать органы МГБ и МВД обо всех вновь прибывших в область священнослужителях, получивших назначение от правящего епископа на приходы, и в случае получения возражений – отказывать в их регистрации. В Орловской области из 50 священнослужителей, зарегистрированных в то время, 13 священников и 3 диакона имели судимость по политическим и уголовным статьям, а 12 священников и 4 диакона возвратились на церковную службу в период немецкой оккупации.

То, что векторы интересов государства и общества в сфере религиозной политики не совпадали, подтверждалось тем, что коммунисты и комсомольцы, руководители партийных организаций и даже сотрудники МГБ Орловского управления соблюдали церковные обряды и сочувствовали церкви. К их числу относился и Белоглазов. Но государственная политика диктовала другие ориентиры. Всего с 1 января по 1 октября 1949 года в Орловской области за участие в религиозных обрядах 67 человек были исключены из рядов членов ВКП(б). Среди них – начальник отдела Управления МГБ Зайцев и секретарь Управления МГБ Мартынова, которые похоронили своих родственников с соблюдением церковного обряда. Прошли также множественные аресты и осуждения за антисоветскую деятельность.
В августе 1947 года в Орел приезжал Иосиф Сталин. Хотя споры о том, был ли он в Орле и где останавливался, идут до сих пор, факт пребывания Сталина в городе подтверждает в своих мемуарах начальник личной охраны Сталина Н.С. Власик: «Сталин вызвал меня и объявил, что поедем на юг не как обычно на поезде, а до Харькова на машинах, а в Харькове сядем на поезд... Выехали мы, кажется, 16 августа. Ехали до Харькова с тремя остановками – в Щекине Тульской области, Орле и Курске... В Орле мы сделали остановку, отдохнули, помылись с дороги, пообедали и тронулись в дальнейший путь...»

Розведчег 1.jpgВ апреле 2016 года дочь и сын Белоглазова Нелли Павловна и Вячеслав Павлович рассказали автору этой статьи, что их отец участвовал в организации посещения Сталиным Орла и области. Он обеспечивал его передвижение от границы города до места его пребывания. Остановился Сталин по адресу: улица Гуртьева, 8. В этом доме Белоглазов общался со Сталиным, и здесь же, уезжая, он поблагодарил чекиста за службу.
С 25 марта 1952 года по 22 апреля 1954 года Павел Никифорович был на руководящей работе в органах госбезопасности Узбекской ССР. А последним местом службы Белоглазова стала Марийская АССР. В марте 1954 года был организован Комитет государственной безопасности, после чего на местах созданы его подразделения, в том числе КГБ при СМ Марийской АССР. Его председателем с апреля 1955 по август 1963 года был полковник Белоглазов.

После ухода в отставку в 1964 году Павел Никифорович жил в Йошкар-Оле, а затем переехал в Орел, с которым его многое связывало. Белоглазова помнят в городе, особенно молодежь того времени, перед которой он выступал, рассказывая о своем трудном, порой драматичном, но, несомненно, ярком пути чекиста.